ПОД КУПОЛОМ (2013—2018)

Инсталляция, фотографии, скульптура, объекты, реди-мейд, архив, звук

Не удивление и не восторг открытия были первыми — они нахлынули позднее. Сначала появился страх. Он пришел пронзающей небо вспышкой, выбелившей городской пейзаж и точно стершей время. Качнулся горизонт, затрепетали бетонные стены, осиным роем кинулись к земле осколки разбитых окон. Многие дни после этого я буду внимательно смотреть под ноги, обходя разбросанное взрывной волной стекло и пытаясь разглядеть средь него фрагменты проломленного купола.

Прозрачный, но казавшийся столь надежно защищавшим планету, прежде он ограждал ее от соприкосновения с темной глыбой безвременного пространства. Больше нет этого барьера. Отныне я буду видеть, сколь хрупок он, как быстро бегут по его поверхности тонкие трещины. Стремительно разлетаются по сторонам его осколки. Они впиваются в ландшафт, взметают вверх траву и комья почвы, надрезают стволы деревьев, корежат металл. Насквозь проходят они через стены и фундаменты домов, оседают на дне озер и рек. Поврежденный пейзаж дымит и ежится, но проглатывает эти осколки, а свежие зеленые побеги укутывают раскуроченную землю, создавая новые формы ландшафта.

Спустя десятилетия ничто в нем не обнаружит следов пробитого в феврале 2013 года купола. Останутся лишь визуальные свидетельства о метеорите Челябинск, в которых будет зафиксировано случившееся. Сохранятся научные исследования. Но пейзаж — он забудет все. Он не раз уже так делал.

В мае 1891-го вслед за двумя метеоритами осколки купола нырнут в заводской пруд Нязепетровска и речку Нязя. В августе 1909-го они сгорят вместе с ночным метеором, пронесшимся над Челябинском. В 1910-е и 1920-е они рассеются по Еткульскому и Еманжелинскому районам. В 1933-м перечеркнут ломаной линией алое от вздымающейся зари утреннее небо и пропадут на границе Челябинской и Курганской областей, вблизи Старого Песьяного.

В архивных делах, в фотокопиях губернских газет, на последних страницах советских изданий (где рядом будут напечатаны заметки про плодово-овощные опытные станции), в публикациях профильных журналов, в краеведческих зарисовках сохранится незначительный пласт свидетельств. Но все материальные следы вновь поглотит ландшафт. Он словно стремится таким образом притупить страх, рожденный очередным крушением купола.

Сами по себе очертания равнин и лесов слишком велики, слишком безличны, слишком анонимны. Они не предоставляют мест и предметов, доступных тому измерению, где человек мог бы обнаружить узнаваемые маркеры произошедшего. А потому не определить, какой из ныне пересохших мелких притоков реки Увелька неподалеку от поселка Красногорский стал пристанищем для метеорита, разыскивавшегося краеведами в ноябре 1926 года и, вероятно, пошедшего на возведение хозяйственных построек в ближайшем хуторе. Не найти и того дома в селе Селезян Еткульского района, чей фундамент сложен из фрагментов другого 10-пудового космического камня, упавшего в окрестных полях предположительно в начале 1910-х. Не отыскать знаков падения Катав-Ивановского болида 1941 года — его находку отменило начало войны.

Теперь в поисках подходящих точек на карте, которые могли бы стать носителями памяти о падении метеоритов, об этих предыдущих сокрушениях купола, я пешком преодолеваю километры полей и береговых линий и осматриваю останки старых сооружений. В большинстве случаев я не могу сказать, где именно находится конкретное место, упомянутое в архивах или редких газетных публикациях. Двигаясь через пейзаж, я не обнаруживаю ни указателей, ни мемориалов, а только предполагаю, что найденный разрушенный дом, или воронка на лугу, или заросли камышей, или треснувшая гора — это и есть разыскиваемая территория. Вновь очерчиваю я окружающий ландшафт, будто думая: если вскрыть его, как консервную банку, если найти в нем потерянные следы, уйдет страх, восстановится купол над головой.

Но нет.

2018